Тромб-таки оторвался. 3 часа ночи между пятницей и субботой. Я еду в карете скорой помощи в больницу, по счастью расположенную в моем районе, и диктую мужу инструкции, когда звонить адвокату и забирать завещание. Муж говорит, что я ненормальная. И что все будет хорошо. Врачи молчат. Мне бы тоже помолчать, но я вспоминаю, что после отхождения тромба у меня есть 15 минут жизни до того, как будут затронуты важные центры мозга. И я тихо сжимая руку мужа говорю, что очень всех люблю. Фельдшер суматошно листает историю болезни, которую я уже 2 месяца ношу с собой как раз для такой вечеринки. Фельдшер кричит в трубку, чтобы готовили операционную. Что будем через 3 минуты. Я замолкаю и, кажется, теряю сознание.
Исповедь
Я искала тебя в отражениях луж, а нашла в соседском мальчишке. Будь он старше лет на пять, я бы приняла его за тебя. А так в отблесках немытого февральского стекла я видела тебя из прошлого. Таким, кого я полюбила тогда, сама ещё юная. Я слышала смех себя той, какой была рядом с тобой долгих восемь лет назад.
Отключение. Небольшая антиутопия
Когда я была юной, в нашем городе каждый год на пару недель отключали горячую воду. Это объяснялось какой-то там профилактикой, и мы относились к этому с пониманием.
Однако с каждым разом отключения становились все дольше. Две недели и два дня, три недели. Люди начинали выражать недовольство и собирались на митинги, требуя качественной работы от теплоэнергетических компаний. Чиновники наблюдали за митингами с балконов, а когда это зрелище надоедало им, они спускали ручных полицейских, чтобы разогнать толпу.